Каким образом я оказался собеседником этой пожилой пары, расположившейся на скамейке у главного входа в здание мадридского железнодорожного вокзала? Гудела голова от целого кувшина сангрийи, выпитой быстро и натощак. Через час мой поезд отправлялся в Сеговию, там, у подножья акведука, я должен был встретиться с Фрэнсис. Следующий поезд подходил только к шести. Не хватало еще опоздать! А старик все говорил и говорил… Быстро, однако, сходятся русские американцы за границей! Даже удивительно. Может быть, причиной тому опознавательные знаки, по которым они легко признают друг друга?

 

-- Молодой человек, ке ора, который час, вы ведь говорите по-русски, я же вижу! Только не притворяйтесь испанцем! Здесь этот номер у вас не пройдет. Это в Америке нас все принимают за испанцев-мексиканцев…  Как вам эта жара? Мы только с юга – там было прохладнее. Вы можете себе это представить? Я не могу. В кои-то веки увидеть мир! Так погода должна была подкачать. Хотя побережье, между нами, девочками, -- мечта!.. Коста дель Сол, о соло-о ми-ио! Мечта! Что? Как это -- вы там не были? Тамила, ты слышишь? Он там не был! А где же вы тогда были?

 

Русских американцев, или, если угодно, американских русских, это брызжущее неуемной энергией племя nuovus americanus turisticus, узнаешь сразу, особенно в Европе, особенно во время летних отпусков. Не столь заметные среди местных жителей, как их старшие американские кузены и кузины, русские эмигранты тем не менее выделяются из толпы европейцев, и не в последнюю очередь скулами “ван-гог жил, ван-гог жив”, тяжеловатым ретро-макияжем “ромашки спрятались”, похабными голубыми джинсами и белым кроссовками “да-да, петрович, айн момент!”. Вступают в разговор молниеносно, цепляются за собеседника как за соломинку, стараются обменяться полезной информацией и телефонами, жалуются на наглость этих новых русских, захвативших европейские курорты. Не щадят и своих, “америкосов”. Нет, не укрыться от них, от русских эмигрантов наконец-то на свои кровные, на программистские позволяющих себе первое или второе гран-турне по двум европейским столицам – Парижу и Мадриду (“какой Лиcсабон? Что я дура смотреть на это убожество, вы еще спросите, почему мы Бангладеш не захватили! Павлик, вы смеетесь?”) Столкнулся я с этим забавным бородачем и его горбатой половиной, как я уже сказал, на площади у мадридского железнодорожного вокзала. 

 

 -- Мы, Нудельманы, в Америке уже жили однажды, но дед, а за ним и баба, прониклись новомоднейшими идеями, что витали в воздухе на тот момент, да и общий спад в стране был такой, что и врагу не пожелаешь, такой тогда был спад. Такая тогда депрессия охватила все отрасли, что нищие бизнесмены – и те яблоками торговать с лотка не гнушались, все ж работа -- вот какой тогда был кризис. А им ведь не понять этого, велферщикам-черножопым этим, ну они и поверталися назад до родного Херсону, дед да баба то есть, где я успел народиться на страх надменному соседу снизу, чуть ли не от него же от самого. Он и настучал, чтоб следы отцовства замести как можно бесследней. Вот тут-то комиссары в пыльных шлемах и взяли предков в оборот, тут-то большевички и показали предкам, где именно пролетарские раки задом к солнцу проводят зимние отпуска. Дед да баба от горя за детей чуть не повесились друг на дружке, так жалко им сделалось своего необдуманного шага в сторону возвращения на землю, откуда вышли. А сами и виноваты. И хорошо еще, между нами, девочками, что я к тому моменту успел народиться в тюрьме на свет. Я честно говорю. Что было дальше в историческом разрезе помнят многие и по сей день, и вы не исключение, и повторять это особой нужды не вижу: водоворот, где мы оказались, и Гольфстрим социальной среды также не мог не наложить своего отпечатка, и война, и договор о перемирии потом тоже сказались почти на всем, что нас окружало аж до самого переезда опять же сюда. Где мы быстро встали на ноги, где много ума не надо, чтобы жить хорошо, где нас уважают за вовремя уплаченные дяде Семе налоги и хорошо развитые покупательские способности.

 

 Горбатая старуха с лицом известной пианистки внимательно изучала микроскопическую карту города. О голубе при желании можно было сказать: издерган. Лениво справлял большую нужду лысый калека, его почти не было видно. Накрыв голову выгоревшим пиджаком, ворочался на скамейке мой собеседник.

 

-- И-эх, американская, едрить, мечта, Паша. Цыпленок в каждой кастрюле, авто в каждом гараже. Все верно, о чем, как говорят в стране победившего пофигизма, базар, так? Но смотри сюда. Ежли на плите у тебя уже кастрюля, а в доме уже гараж, значит, до мечты тебе – рукой. Так? Так какая ж она тогда мечта, ежли вот она? С гаражем особенно неувязка. В кастрюле и борщец, и компот из слив и ягод при желании соорудить можно, так что цыпленок тут не в принудительном порядке. Но ежли в доме у тебя УЖЕ гараж, так зачем же он тебе там УЖЕ, как не для машины? Или я не улавливаю?

 

  Подставив солнцу морщинистый затылок, коротконогий старик в кепке крепко задумался, а его горбатая жена заговорила. Сначала смущаясь, потом смелее.

 

 -- Философ-самоучка. Оставь человека в покое. Паша, послушайте меня.  Мы – перегной. А из нас здесь, то есть в Америке, а не здесь, я не знаю, как здесь, -- произрастают дети. И мы уже можем ими почти гордиться. Наш сын получил образование здесь, то есть в Америке, а не здесь. Он профессор, Стивен Нуделман, заведует лабораторией генной инженерии при Стенфордском Университете. Его группа длительное время разрабатывала проект по клонированию Элвиса Пресли, покойного рок-певца. Когда проект был почти завершен, комиссия проголосовала против клона образца середины 70-х и большинстом голосов остановилась на более молодом, привлекательном варианте Элвиса до призыва в армию. Вы, наверное, читали об этом. И с этим у них пока проблемы. Послушайте, и вы поймете, к чему я. Элвис, как вы знаете, был уничтожен наркотиками и депрессией  в 77-м, а не в 58-м году. Пришлось демонтировать всю верхнюю часть. На сегодня клонирование осуществлено на 65 процентов. Сдана в эксплуатацию нижняя часть звезды. Меня мой Стивушка позвал на демонстрацию. Этот (она указала на мужа), конечно, остался на диване смотреть свой хоккей. Я сидела в третьем ряду в огромной аудитории и видела все вот этими вот глазами. На сцену внесли небольшой белый мешок, в котором оказались ноги и, простите, задница секс-символа в кожаных брюках. Началась демонстрация. Это надо было видеть. Это словами не передать.

 

Я вполуха слушал горбунью и одновременно рассматривал под ногами крупную расплющенную гусенницу, облепленную группой небольших муравьев. Они осаждали ее со всех сторон. Казалось, между муравьями не было согласия. Некоторые из них лакомились ее светлозеленой головой там же, на месте, другие (их было подавляющее большинство) пытались оттащить ее мохнатое тело в сторону муравейника. О таких вещах следует договариваться заранее, подумал я.

 

-- Ноги и пелвис Элвиса могут делать все или почти все, чем был славен рок-певец, и чем приводил в восторг миллионы поклонниц. Я его в молодости о-бо-жа-ла. И обожествляла. “Хот-Дог”, “Дедди-Бейр”. Наука умеет много гитик, Паша. И те, кто получил образование здесь, то есть в Америке, а не здесь, и в том числе из семей эмигрантов – делают американскую науку. Американская мечта – не пустые слова. Она постоянно меняется. Цыпленок – это из 30-х, из Рузвельта, гараж – из эпохи оголтелого фордизма. Сегодня последний рубеж – генная инженерия. Когда клонирование Элвиса будет успешно завершено, а я в этом ни на секунду не сомневаюсь, моему сыну будут открыты все двери. Своя частная  компания – пожалуйста. Работа ученым в большой корпорации – без проблем. Синк тэнк – пожалуйста.       

 

На посеревшем небосклоне стали собираться тучи. На меня упало несколько капель дождя. Я взглянул на часы. Пришло время прощаться.

 

-- Вы – симпатичные люди, Лев и Тамила, -- сказал я. -- Я бы хотел продолжить наш разговор по возвращении в США. Обязательно позвоните мне. А еще лучше: я вам позвоню сам. Вы знаете, я бы хотел познакомиться с вашим сыном, может быть взять у него интервью. Я ведь журналист, работаю на НТВ. И сам когда-то любил Элвиса. Только не Дэдди-Бейр, а Тедди-Бер, игрушечный медвежонок, плюшевый мишка, названный так, кстати, в честь президена Теодора Рузвельта, дяди того самого. I want to be your Teddy Bear. I don’t want to be your tiger, tiger’s way too rough… Ах, Элвис… Ладно. А на прощание – песня, если не возражаете. Она -- о многом, и в том числе о будущем.

 

  И я затянул рэп-песенку, которую сочинил в Барселоне, после того, как мы с Фрэнсис поцапались из-за Миро.

 

 А в животе в детстве часто урчало от голода,

 Это да. Хотя от голода – это лишнее. Просто урчало.

 Ведь не от голода в животе не урчит.

 Там только от голода и урчит.

 Кошки скребут, но скребут они от предчувствий,

 И на душе.

 Но это они фигурально скребут

 И потому -- беззвучно.

 Все фигуральное – беззвучно.

 Все. Вот так. Йе-Йе.

 

 But seriously

 Who gives a rat’s ass

 ‘bout where you coming from

 Or where you goin’ to.

 You goin’ to die

 This much I can tell you

 And that’s where you goin to – 

 You don’t have to take my word for it –

 Coz you know you’re goin to.

 

      You scum of the earth

      You goo of the sea –

      Lookit it what happened

      To Nicole Simpson – see?

      And she was a big blonde mama

      And then some

      And you – you is obscure

      And ugly

      And overweight

      And you master bait –

      So no one’s gonna shed no tears for you

      Or commiserate

      Believe you me you pig

      You make me sick –

      Your stinkin body

      Gonna lie rottin in the coffin

      If you lucky

      Or in the rain

      If you ain’t

      And no one will give a flyin JFK

      About your whereabouts

      So let’s just drop it

      Stop it

      You stoop it…

 

     Lo and behold

     You madagrabbin little assho’

     U jealous of big girls’ fat butts

     And u got no guts

     And no bread-grabbing tick-neek

     To git you from A to B

     And that’s where you want to be –

    

     You wretched refuse

     Of the land of de dead

     Newly arrived

     To da land of da free (ze)

     It’s da police.

     Put you hands

     Up in the air

     Stop playin with you self -- 

     We’ll show you pitcher perfect

      americain way

     You scum washed ashore

     Beg for mo’

     Change of clothes

     In the soot case full o’

     Rags to riches

     Some rich ass

     Gonna tell you stoop it shit

     About upward mobility

     Though the way he personally got there

     Was through his great-granddaddy’s            

     Railroad dough,

     So don’t say no,

     coz it IZ so --

     Upward mobility –

     Up yours, what indignity!

     Gimme liberty

     Or give me death –

      I must confess

      You is a little too short on finesse

      AND civility

      Progress my ass

      Backwards runnin down you mama fire-escape

      To get ahead without tryin’

      Wish fulfilment

      Ain’t no denyin   

      Bullshit.

      So don’t shoot ‘im

      He’s just a little baby boy

      Wrapped in his mama’s

      Silky parachute in…

 

      Slo-mo

      Hand in hand

      Like a man possessed

      With a bride impressed

      In your brain

      Down the drain

      Or the isle

      Tryin to go for that

      Xtra mile

      Build yourself

      A merry little xmas

      While you can

      Reinvent yourself

      Like hell you will

      Coz the futures

      Don’t look half-bad

      If the government bonds

      Will let you alone,

      The mere eff idea sets me on fire

      Tho it’s the past that I know

      You know

      How to handle best

      Coz it’s useless

      And lifeless

      And a biohazard

      Like a douche bag

      In the rain         

      It’s the game that you came to play

      Though you thought different (did you not, sucker?)

      Well welcome to reality

      Ms. Congenitality!

 

      Ah, like hell you will

      Like hell you did!

      Creep! don’t give me no shit.

      I got something to tell you

      And you beta believe it

      It’s authentic

      Like the patient

      Etherized upon that T. S Eliot table

      You know the kind,

      The English 101 kind, ain’t it rite?

      Can’t run away from your old self

      A castle in the sky

      Don’t ask you mama why

      A pumpkin pie

      Taste better

       If you keep the seeds o’ desire

       To speak of things to think of

       Bad taste to write home about face it:

       I don’t.     

       Do you personally think

       I give a rat’s ass about your identity?

       Uh-huh. Not me.

       So why dis enmity?

 

  So why the fuck do you act surprised then?

  Why the long face?

  Sad huh? Embittered huh?

  Fuck you.

  Don’t invite me over to your stupid place

  With green walls and wood burning fireplace

   Throw pillows all over the floor,

  Curtains billowing in the morning breeze

  And get me all fucked up stinky bamboozled

  And abuse me

  And take advantage of me

  And make fun of my stutter

  And give me all that crap about glorious hereafter

  Your beaming phallus and your cavernous cunt

   Wrapped into one

   And laugh at my shyness, Your F. Highness,

   And my bellyaching ineptitude

   And scream at me

   The fuck you will the fuck you will the fuck you will

   You know what that boils down to, right?

   I don’t like this shit. Alright?

   etc. etc.